Чего же ты хочешь
В.А. Кочетов
Роман Всеволода Кочетова посвящен борьбе с тлетворным влиянием буржуазной пропаганды, с теми, кто под личиной туристов, всякого рода «исследователей» русской старины стремится привнести в наше общество чуждую ему идеологию, «навести мосты», «демонтировать», взорвать коммунизм изнутри. Писатель показывает, как в непрестанной и трудной битве идей советские люди дают решительный отпор всем, кто пытается посягнуть па завоевания Советской власти.
Вызвавший сразу после выхода в свет (причём, даже не в виде книги, а в виде журнальной публикации) острую реакцию читающей публики, этот роман бурно обсуждался, осмеивался и пародировался, его передавали из рук в руки, переводили на иностранные языки, но при этом так и не смогли толком опубликовать в России в виде полноценной книги в XX веке. Продолжающий традицию антинигилистического романа XIX века, роман «ретрограда» и «мракобеса» Всеволода Кочетова сложно устроен и поразительно современен. В полноценном виде он выходит впервые, спустя пятьдесят два года после журнальной публикации.
Пророческий роман, о тех причинах которые разрушат первое в мире государство трудящихся. Через всё повествование проходит линия неравного противостояния двух миров. Мир старый, отживший несправедливый, всей своей мощью пытается задавить мир новый, зародившийся на одной шестой части земли и ведущий к светлому будущему всех людей. Мир наживы и эксплуатации в своих целях использует фашизм, религию, ложь, предательство и прочие гнусности. Помощниками ему становятся мещанство, невежество. Яркими красками показана классовая борьба в искусстве, троцкизм в политике, человеческие отношения в обществе.
В книге поднимается большой пласт проблем, который не хотели замечать и принимать на свой счет руководители СССР. В.Кочетов пишет о том, что уже появилось и что уже присутствует в советском обществе не один год. Недаром после выхода книги на автора обрушился шквал необоснованной критики и клеветы со стороны творческой интеллигенции и молчаливый запрет со стороны руководства партии. Это был страх перед реальностью.
Роман печатался в книжном варианте только в издательстве «Беларусь» (Минск) (65 000 экз.), позже тираж был изъят из обращения, конечно, насколько это было возможно.
В романе Кочетов решительно выступил против разложения советского общества западной культурой и пропагандой, причём с откровенно просталинских позиций (сам автор в романе выступает под именем писателя Булатова).
Всеволод Кочетов и его роман-предупреждение. К 110-летию писателя
Есть в Москве книжный магазин «Циолковский», магазин особый, созданный энтузиастами книжного дела, цель которых – не просто получить прибыль, а донести до читателя хорошую литературу – как современную, так и, казалось бы, давно забытую. Или такую, которую кое-кто очень хотел бы забыть. Есть при магазине и своё небольшое издательство, время от времени радующее читателей новинками.И вот в прошлом году в числе этих «новинок» оказался роман замечательного советского писателя Всеволода Кочетова «Чего же ты хочешь», написанный полвека назад, в 1969 году. Тогда он был напечатан в журнале «Октябрь», редактором которого был сам Всеволод Анисимович. Причём неприятности начались уже в момент журнальной публикации. В части тиража журнала на месте романа Кочетова почему-то оказались фрагменты печатавшегося в той же типографии романа Юрия Бондарева «Горячий снег». Случайность?
В 1970 году роман небольшим по тем временам тиражом был напечатан отдельной книгой – но не в Москве или Ленинграде, как полагалось бы по статусу автора, а в Минске. Да и этот тираж был быстро раскуплен (есть мнение, что скуплен специально в целях уничтожения «опасного» произведения). После этого читатель мог познакомиться с кочетовским романом только в подшивках «Октября», а в наши дни – в интернете. В 2015 году книга мизерным тиражом была переиздана в «Роман-газете». На основе романа уже в 1970 году Борисом Докутовичем была написана пьеса, но к постановке её не принял ни один театр.
И вот, наконец, знаменитый роман пришёл к читателю в «натуральном» виде, в книжном издании. По правде говоря, это нужно было сделать уже давно. Так что не будем останавливаться на недостатках издания (а они есть: не очень удобный формат, многочисленные опечатки). Просто скажем спасибо небольшому коллективу, взявшему на себя это благородное дело.
Мало было в советское время писателей, подвергавшихся столь ожесточённой травле со стороны «либеральных» кругов, как Всеволод Кочетов. В 1964 году такая же участь постигла роман Ивана Шевцова «Тля», повествующий о нравах художественной интеллигенции космополитического толка. Что-то подобное происходило и с Василием Беловым и его романом «Всё впереди» (1987), но это уже другая, перестроечная эпоха, когда «либералы» набрали невероятную силу.
Казалось бы, в период так называемого «застоя» писатель, выступающий с чётких партийных, коммунистических, государственнических позиций, мог рассчитывать на поддержку власть имущих. Однако руководство страны не защитило Кочетова от нападок – которые, вероятно, и привели к развитию болезни, заставившей писателя в 60 лет свести счёты с жизнью – и не дало ход его острому произведению. Партийные руководители, как обычно, «не хотели обострять».
Дело в том, что в антигероях Кочетова, как позже и Белова, слишком многие узнали себя. Разрушительная деятельность «либеральной интеллигенции» в обоих романах была показана так чётко, что это уже представляло для неё реальную опасность. Это сейчас, в эпоху интернета, любое слово правды можно просто погасить, завалив тоннами информационного мусора, так что никто его и не услышит. Советский Союз всё же был самой читающей в мире страной, в которой любая литературная новинка, а уж тем более такая «острая», немедленно находила многочисленных читателей. Замалчивание не могло тут быть эффективным орудием, оставался другой способ – дискредитация и автора, и его произведения. Чтобы читать его было «не комильфо» среди «приличных» (как сказали бы сейчас, «рукопожатных») людей.
Советский журналист-международник, бывший разведчик и консультант фильма «Обыкновенный фашизм» Эрнст Генри (даже по этому англоязычному псевдониму можно понять, что он был представителем «либерального крыла» нашей интеллигенции) «организовал» коллективное обращение в ЦК КПСС, где утверждалось, что Кочетов в своём романе рисует «нечистоплотную карикатуру на советскую молодежь», «науськивает людей физического труда на советскую интеллигенцию», призывает к «культурной революции» в нашей стране, возвеличивает Сталина, порочит итальянскую компартию и так далее. С текстом письма можно ознакомиться в интернете, и каждый прочитавший роман может убедиться, насколько оно нечистоплотно, насколько оно выворачивает содержание книги наизнанку. «Либералы» могли рассчитывать только на то, что их адресаты роман попросту не читали и готовы поверить им на слово.
Под письмом подписалось (по большей части, вероятно, не ознакомившись с самим романом) около 20 деятелей культуры и старых большевиков. В числе последних, увы, оказался и 87-летний бывший председатель Совета министров Дальневосточной Республики Пётр Михайлович Никифоров – двоюродный прадед пишущего эти строки. Так что попытаемся исправить ошибку предка.
***
Всеволод Анисимович Кочетов, 110-летие которого отмечается 4 февраля, – уроженец Новгорода, ленинградский журналист, фронтовой корреспондент, член ВКП(б) с 1944 года, кавалер двух орденов Ленина.
Широко известен он стал в начале 50-х годов, после выхода романа о рабочих-кораблестроителях «Журбины», по которому вскоре был снят замечательный фильм «Большая семья». Кстати, в самом названии этого фильма – как бы полемика с устоявшимся когда-то представлением о пролетариях как о массе, лишённой – в противоположность крестьянству – нормальной человеческой жизни, в том числе и семейной. При капитализме, особенно в западных странах, рабочие во многом такими и были. Космополитическая толпа без Отечества, о которой писал когда-то В. Зомбарт: «Пролетарию неизвестны узы родства большой родственной группы».
Против такого представления о рабочих восстала вся советская культура, которая показала рабочий класс именно с его опорой на семейные ценности. И первый роман Всеволода Кочетова занимает здесь важное место. Более того, «Большая семья» – это образ всего советского общества как «общества-семьи», в противоположность либеральному западному «обществу-рынку». И это понимало кинематографическое начальство, которое настаивало на этом названии для фильма (кстати, ещё до кочетовского сценария планировались съёмки фильма по сценарию В. Ажаева – на совсем другой сюжет, но под этим же названием).
Некоторое время Кочетов возглавлял Ленинградскую писательскую организацию, затем перебрался в Москву, став главным редактором сначала «Литературной газеты», а потом журнала «Октябрь». Этот журнал при нём стал главным органом патриотического крыла советской литературы, противостоявшего «либеральным» изданиям, таким как «Новый мир» (позже Кочетов «зашифровал» название этого журнала в романе «Чего же ты хочешь» как издательство «New World», которое, собственно, и отправило группу антигероев книги – под видом искусствоведов – в Москву для проведения идеологических диверсий).
Следующие произведения писателя – «Братья Ершовы» и «Секретарь обкома», хоть и не сравнялись по популярности с «Журбиными», также стали явлениями советской литературы. В них Кочетов доступными методами вёл борьбу с «оттепельной» идеологией, с вырождением советской культуры и партийной бюрократии. Интересен и фильм режиссёра В. Чеботарева «Секретарь обкома», снятый по одноимённому роману.
Удивительно, насколько главный отрицательный персонаж этого фильма похож на Ельцина! И внешне, и по барственной манере поведения, и по пристрастию к алкоголю, и по любви к охоте (вспомним Беловежье). Он разоряет экономику области, пускает под нож скот ради липовых рекордов (ровно то, что произошло в 90-е с сельским хозяйством всей страны). Он материальными благами переманивает на свою сторону творческую интеллигенцию, например, молодого поэта, в котором угадывается Евтушенко. И даже «кается» перед своим оппонентом (главным положительным героем), как потом Ельцин на 19-й конференции. А ведь это 1963 год! Определённо, писатель и режиссёр «что-то знали».
В свою очередь, сам Кочетов был подвергнут критике как сторонник «культа личности», причём не только патентованными либералами, но и официальными партийными изданиями: «социал-демократы», как сейчас понятно, уже тогда укрепляли свои позиции у вершин власти и исподволь готовили страну к будущей «перестройке». (Собственно, в романе Кочетова кое-кто из них говорит прямо: «…подлинные хозяева мы. Уже сейчас. А что будет через пять-десять лет – это уже время покажет»).
Именно в таких условиях писатель и пришёл к необходимости создания нового большого романа, продолжавшего во многом традиции русского «антинигилистического» романа XIX века. В книге «Чего же ты хочешь» он изобразил и самого себя в образе писателя Булатова, обвиняемого критиками в «сталинизме» и прочих «грехах». Своё кредо он излагает в следующем диалоге:
«- Василий Петрович, – заговорила Ия… – о вас знаете, что говорят? Что вы сталинист…
— А что это такое, по-вашему, сталинист, Ия?
— Смысл в это слово вкладывается нехороший. Вроде бы это такой человек, который везде и всюду хочет завинчивать гайки, что-то ограничивать, наказывать людей, принуждать…
— Что ж, Ия, в этом известная правда есть. Я за то, чтобы запрещать любую подрывную работу врага в социалистическом обществе и за неё наказывать. Я за то, чтобы запрещать у нас всякое мошенничество, во всех его видах, и за то, чтобы мошенников принуждать к честному труду, если уж за пятьдесят лет их не удалось убедить делать это. Подобные гайки, я убеждён, надо закручивать. Иначе машина разболтается и перестанет тянуть».
Излагать сюжет книги – дело не очень благодарное: роман надо читать. Но вкратце фабула такова: в Советский Союз западными спецслужбами засылается группа «агентов влияния» в составе немца – бывшего эсесовца Клауберга, сына русских эмигрантов Сабурова, также служившего в СС и ныне выдающего себя за итальянца, а также двух молодых американцев – журналистки Порции Браун и фотографа Юджина Росса (у обоих, как оказывается, тоже русские корни). В Москве они встречаются с представителями самых различных кругов советского общества – рабочими, научной и творческой интеллигенцией, фарцовщиками, бывшими эмигрантами, вернувшимися на Родину, скрывающимися военными преступниками.
«Миссия» в целом проваливается, а центральный персонаж романа – Сабуров-Карадонна – даже переосмысляет всю свою жизнь и становится сторонником советского строя, хотя так и не решается выдать себя и остаться в Советском Союзе. Но, несмотря на оптимистичный финал, читатель всё же видит «слабые места» советской жизни, по которым и бьют наши геополитические и идейные противники.
«Они, коммунисты, всегда были необычайно сильны идеологически, брали над нами верх незыблемостью своих убеждений, чувством правоты буквально во всём, – инструктируют «идеологических диверсантов» в Лондоне. – Их сплочению способствовало сознание того, что они находятся в капиталистическом окружении. Это их мобилизовывало, держало в готовности ко всему. …Сейчас кое-что обнадёживает. Мы исключительно умело использовали развенчание Сталина. …Но это потребовало, господа, работы сотен радиостанций, тысяч печатных изданий, тысяч и тысяч пропагандистов, сотен миллионов долларов. …вместе с падением Сталина, продолжаю, нам удалось в некоторых умах поколебать и веру в то дело, которое делалось тридцать лет под руководством этого человека. …Наше дело сегодня – усиливать и усиливать натиск, пользоваться тем, что «железный занавес» рухнул… Мы стремимся накачивать их кинорынок нашей продукцией, мы шлём им наших певичек и плясунов, мы… Словом, их строгая коммунистическая эстетика размывается».
Организаторы диверсии подчёркивают, что открытая вооружённая агрессия против СССР по типу гитлеровской (или интервенции 1918-1920 годов) не дала бы нужного эффекта: «Во всех случаях, когда Запад бряцает оружием, русские не проигрывают, а выигрывают. Они освобождаются от благодушия, от извечной для России робости перед общественным мнением Запада. Самый верный путь – довести их до полной сонной одури – сидеть тихо, вести себя образцово-миролюбиво». Таким образом, Кочетов абсолютно точно описывает методы, которые применялись Западом на поздних этапах «холодной войны» против СССР.
Кстати, вспомним ещё одно известное произведение, вышедшее чуть позже романа Кочетова, в 1970-1976 годах. Это роман-эпопея «Вечный зов» А.С. Иванова, к тексту которого, как говорят, восходит «канонический» текст пресловутого «Плана Даллеса». Памятны слова антигероя романа – Лахновского: «Вот закончится война, все как-то утрясётся, успокоится… Тогда и начнется настоящая борьба! За нами идеологическая машина всего остального мира! Да, и многие из твоих соотечественников будут нам в этом активно помогать! … Мы их воспитаем! Мы их наделаем столько, сколько нам будет нужно! Деньги сделают все! Мы подорвём монолит вашего общества! Вот войну за души людей мы выиграем!»
Забавны «разоблачения» некоторых авторов, которые указывают на текстовые совпадения «Плана Даллеса» и речей Лахновского и приписывают авторство этого плана самому Анатолию Иванову. Хотя он описывал то, что уже исподволь происходило в стране во время написания романа. Собственно, и Иванов, и Кочетов в художественной форме излагают одну и ту же программу, по которой проходила идеологическая подготовка к разрушению Советского Союза. Как писатели-патриоты, они видели тревожные симптомы в окружающем их, казалось бы, благополучном советском обществе.
Позже методы «молекулярной войны» против Советского Союза подробно разобрал С.Г. Кара-Мурза, который связал их с «учением о гегемонии» итальянского коммуниста Антонио Грамши. «По Грамши, – пишет Сергей Георгиевич в своей книге «Манипуляция сознанием», – и установление, и подрыв гегемонии – “молекулярный” процесс. Он протекает не как столкновение классовых сил (Грамши отрицал такие механистические аналогии, которыми полон вульгарный исторический материализм), а как невидимое, малыми порциями, изменение мнений и настроений в сознании каждого человека. Гегемония опирается на “культурное ядро” общества, которое включает в себя совокупность представлений о мире и человеке, о добре и зле, прекрасном и отвратительном, множество символов и образов, традиций и предрассудков, знаний и опыта многих веков. Пока это ядро стабильно, в обществе имеется “устойчивая коллективная воля”, направленная на сохранение существующего порядка. Подрыв этого “культурного ядра” и разрушение этой коллективной воли – условие революции. Создание этого условия – “молекулярная” агрессия в культурное ядро».
И далее: «Грамши прекрасно отдавал себе отчет, что за обыденное сознание должны бороться как силы, защищающие свою гегемонию, так и революционные силы. И те, и другие имеют шанс на успех, ибо культурное ядро и обыденное сознание не только консервативны, но и изменчивы. (Совсем как у Даллеса-Лахновского: «Человеческий мозг, сознание людей способны к изменению!» – Авт.) … совершенно в логике учения Грамши велся либеральной интеллигенцией подрыв гегемонии социалистических сил в странах Восточной Европы».
Именно этой «молекулярной агрессией» и занимаются засланные в Советский Союз персонажи романа Всеволода Кочетова. Может быть, и не случайно действие книги начинается в Италии, а один из самых малопривлекательных её героев – член итальянской компартии, «еврокоммунист»-ренегат?
Понятно, что в образе Бенито Спады («ты ступень и степень спада, но не ведаешь о том», как позже пел Александр Градский) мы видим прямой намёк на итальянского литературоведа Витторио Страду. Он также был членом компартии, «другом Советского Союза», но в то же время участвовал и в антисоветских провокациях, например, в публикации на Западе «Доктора Живаго» и некоторых произведений Солженицына. Кочетов был лично знаком со Страдой и яростно с ним дискутировал.
В то же время нет ли здесь некой отсылки и к Антонио Грамши? Понятно, к самому Грамши никаких претензий быть не может: итальянский коммунист, писавший свои «Тюремные тетради» в фашистских застенках и умерший вскоре после выхода на свободу, не виноват, что его теоретические наработки использовали не те, кто должен был это делать – не советские коммунисты, – а их идеологические антиподы. Речь идёт именно об «итальянском следе», итальянских наработках и в целом о роли Италии – страны, где существовала сильнейшая на Западе и в то же время самая «строптивая» в отношении СССР компартия – в «молекулярной войне» против Советского Союза.
Упомянутый «еврокоммунист» Бенито Спада (правда, его как раз из Компартии исключают) в итоге находит «родственную душу» в лице Порции Браун, представляющий американские спецслужбы. И действительно, «левая» советская интеллигенция, как и её еврокоммунистические собратья на Западе, в период перестройки оказались в первых рядах «борцов с тоталитаризмом» и активно содействовала крушению социализма.
Вот что проповедует мисс Браун, излагая программу «мягкой силы» в отношении советского общества: «Молодёжь! Тут богатейшая почва для нашего посева. Молодой ум так уж устроен, что он протестует против всего, что ограничивает его порывы. И если его поманить возможностью полного освобождения от каких-либо ограничений, от каких-либо обязанностей, скажем, перед обществом, перед взрослыми, перед родителями, от какой-либо морали, он ваш… Полное сокрушение прежних кумиров и авторитетов. Доблесть – в дерзости. И вот эти дивы, которых мы видели в здешнем аэропорту, умеющие трясти бёдрами на эстраде, – одно из наших оружий. …Они сексуализируют атмосферу у русских, уводят молодых людей от общественных интересов в мир сугубо личный, альковный. А это и требуется».
Как видим, писатель показал всю эту «стратегию» абсолютно точно. Советское общество, особенно молодёжь, как писал тот же С.Г. Кара-Мурза, в послевоенный период стало испытывать «голод на образы»: «По мере того как жизнь входила в мирную колею и становилась все более и более городской, узкий набор «признанных» потребностей стал ограничивать, а потом и угнетать все более и более разнообразные части общества. Для них Запад стал идеальной, сказочной землей, где именно их ущемленные потребности уважаются и даже ценятся. О тех потребностях, которые хорошо удовлетворял советский строй, в этот момент никто не думал. Когда ногу жмет ботинок, не думают о том, как хорошо греет пальто» (из книги «Советская цивилизация»).
Обо всём этом и говорится в романе Кочетова, особенно когда он изображает молодое поколение. Хотя поколение это отнюдь не однородно. «Западномыслящей», омещанившейся части молодёжи противопоставлены люди с духовными запросами, отрицающие гонку за наживой и за вещами.
Вот, например, слова уже упомянутой Ии Паладьиной, 26-летней интеллектуалки, талантливой переводчицы с восточных языков: «Время, которое ушло бы у меня на переклейку обоев, на перестилку полов, на наведение так называемого уюта… я употребила на другое».
И далее: «тот, кто стремится к автомобилю, сам себе готовит духовную интеллектуальную гибель. Автомобиль сожрёт его с потрохами. Автовладелец будет постоянно искать запасные части к своей машине, резину, связываться с жуликами, крадущими всё это из государственных гаражей. Он не будет не только иметь свободного времени днём, но он не сможет и ночью спать спокойно…» Эти слова звучат сейчас, в эпоху навязанной тотальной «автомобилизации», ещё более актуально.
Но в романе В. Кочетова есть и образ представителя «русофильской» части фронды – поэта Саввы Богородицкого. Его прототипом стал писатель Владимир Солоухин, который уже в 60-х годах, оставаясь членом КПСС, стал выступать как «монархист», демонстративно носил перстень с портретом Николая II (его романный альтер-эго имеет шкатулку с портретом императрицы Екатерины). В конечном счёте «русофил» в своём антисоветизме оказывается на одной стороне с откровенными западниками. Впрочем, есть в романе и другой персонаж – художник Свешников, который от интереса к древнерусской культуре постепенно приходит к пониманию и принятию современного советского общества. У Свешникова, кстати, тоже был известный прототип – Илья Глазунов (но тот, как мы теперь знаем, многого до конца так и не понял).
Возможно, в критике «славянофильской» части диссидентского движения Кочетов действительно несколько перегнул палку. Возвращение к народным корням, к традиционным ценностям было для советского общества насущной задачей, к этому звали крупнейшие деятели культуры того времени. Вопрос в другом: «русофильство» использовалось вслепую западными «доброжелателями», в его недрах выращивались такие же разрушители страны, как и в либеральном лагере.
Но если либералы изначально были нацелены на антисоветизм и другими быть не могли по своей природе, то в том, что в рядах диссидентов оказались и многие люди, считающие себя патриотами, очевидна вина тех, кто отвечал в Советском Союзе за идеологию. Теоретическая «твердокаменность», нежелание поступиться буквой марксистского учения как раз и стали причиной того, что потенциальная опора Советской власти – русские патриоты – оказались ею отторгнуты.
Кочетов же, судя по тексту романа, видел в том числе глубокие национальные и христианские корни коммунистической идеи. Вот что говорит в книге нацистский идеолог Альфред Розенберг своему подчинённому – русскому эмигранту Сабурову: «…поняли теперь весь смысл этих знаменитых русских икон, вы, знаток русского искусства? …Эти трубачи провозглашают собор, объединение всего живущего на земле, как грядущий мир вселенной, объемлющий и ангелов и человеков, объединение, которое должно победить разделение человечества на нации, на расы, на классы. Отсюда и идея коммунизма, дорогой мой друг! Надо истребить, до конца, до ровного, гладкого места всё русское. Тогда будет истреблён и коммунизм».
Тут мы, помимо прочего, видим и явные отсылки к идеям Н.Ф. Фёдорова, к его «философии общего дела», хотя, возможно, Кочетов воспринял их и не напрямую из произведений автора.
Но, конечно, роман В. Кочетова интересен не только философией, не только тем, что он замышлялся автором как оружие в «войне умов». Это ещё и просто хорошая, увлекательная книга (хотя, разумеется, либеральные критики сделали всё, чтобы объявить её «плохой» и в чисто литературном отношении), где есть всё – динамичный сюжет, любовные переживания, описание быта и нравов советского общества в его различных слоях – от высшей научной и художественной интеллигенции до заводских рабочих, с одной стороны, и полукриминальных элементов, фарцовщиков и спекулянтов, с другой.
Это энциклопедия советской жизни 60-х годов, всё дальше уходящей от нас в историю. Но это и роман-учебник, в котором раскрываются технологии «молекулярной агрессии», роман-предупреждение советскому читателю. Пророчество Кассандры, которое тогда прошло незамеченным, но к которому следовало бы прислушаться хотя бы сегодня.
Павел ПЕТУХОВ